Один из основоположников эмбриологии, Карл Эрнст (Максимович) фон Бэр, пишет в 1828 году:
«Если мы изобразим на таблице известное количество взрослых кур со всеми их характерными особенностями, то мы встретимся при этом с некоторыми различиями между ними, хотя и не особенно существенными, играющими сравнительно малую роль в жизненных отношениях, как, например, более или менее длинная шея, более или менее сильно развитые ноги и т. п. То же самое имеет место и у зародышей, но чем последние моложе, тем больше подметим мы у них различий, и тем, сообразно с меньшим развитием их, различия эти будут более значительны. Если так же изобразить на таблице ряд зародышей хотя бы на той стадии развития, когда замыкается спина, увеличив их при этом до размеров взрослой формы, то независимо от того, шло ли развитие более скорым или более медленным ходом, мы найдем у них очень большие отличия друг от друга, так что можно пожалуй даже усомниться, дают ли эти зародыши одну и ту же взрослую форму. То отношение головы к туловищу у одной особи значительно превосходит это отношение у другой, то одни зародыши, за исключением спинной струны и зачатка позвонков, прозрачны, как стекло, а другие значительно темнее, то некоторые зародыши сильнее изогнуты, чем другие. У некоторых спинная струна не достигает конца тела, у других брюшные пластинки ясно видны на всем протяжении. Еще больше будет различий, если мы перейдем к более ранним стадиям, и выше мною уже было отмечено, сколь различный вид имеют, например, первичные полоски. Различия эти имеют тем большее значение, что образование особи стоит в это время на очень низкой ступени развития, и с трудом даже можно представить себе, как столь различные образования приводят все же к одному и тому же результату и почему, кроме нормальных цыплят, не получается множества уродов. Так как, однако, число подобных уродов и среди более взрослых зародышей и среди цыплят обыкновенно бывает очень незначительно, то на основании этого приходится заключить, что описанные различия выравниваются, и каждое отклонение, насколько возможно, приводится к норме. Отсюда ясно, что отнюдь не та или иная стадия сама по себе и благодаря своим собственным особенностям определяет следующую, а более общие и высшие отношения управляют всем этим».В принципе, эти слова вполне могут быть сказанными и сегодня. Читая труды Бэра, не перестаю удивляться тому, насколько глубоко тогда понимались многие вопросы развития организма и насколько недалеко, в сущности, продвинулась эмбриология за последующие 180 лет. Несмотря на колоссальную разницу в имеющихся в распоряжении ученых данных и инструментов исследования.
Занятно, что Бэр из вышеприведенного соображения делает следующий вывод:
«Так может, как мне кажется, естествознание, которому столь часто делают упрек, будто бы оно благоприятствует материалистическим воззрениям и питает собою их, напротив опровергнуть, притом на основании прямого наблюдения, строго материалистическое учение и доказать, что отнюдь не материя, а сущность (идея, согласно новой школе) размножающейся животной формы управляет развитием плода».Тексты Бэра изобилуют тонкими наблюдениями и оригинальными рассуждениями. Естественно, не имею возможности их все привести, но на один момент обращу внимание. Бэр, в частности, старательно опровергает биогенетический закон; из его слов следует, что существует «господствующее представление, будто зародыш высших животных проходит стадии, отвечающие постоянным формам низших.» Замечу, что работа Геккеля1 появилась лишь в 1866 году.
Иными словами, задолго до Геккеля индивидуальное развитие понимали так: «Мало имеется представлений об отношениях в мире живых существ, которые бы встречали столь широкое признание, как следующее: отдельные стадии развития особи у высших форм животных с самого начала развития и до конца его соответствуют постоянным формам в животном царстве, при чем развитие отдельного животного следует тем же законам, как и развитие всего животного царства, так что вышеорганизованное животное в своем индивидуальном развитии проходит в сущности через стадии стоящих ниже его постоянных форм, благодаря чему периодические различия одной и той же особи можно свести на различия постоянных форм в животном царстве».
Бэр подробно разбирает это утверждение и приводит свое:
«Напротив, по-видимому, тип каждого животного фиксируется в зародыше с самого начала и господствует далее над всем развитием. Наше изложение истории развития цыпленка представляет из себя лишь длинный комментарий к этому утверждению. Спинная струна является одной из ранее всего обособляющихся частей. По бокам от нее поднимаются спинные пластинки,а вскоре появляются и брюшные пластинки, а также обособляется спинной мозг. Все эти образования возникают очень рано, и отсюда видно, что с тех пор уже не может быть даже речи о соответствии зародыша какому-либо беспозвоночному животному и, напротив, все отношения, образующие существенный характер позвоночного, появляются первыми из всех. Однако начало развития очень сходно у всех классов позвоночных, почему можно сказать не только для птиц, но и в более общей форме, что зародыш позвоночного является уже с самого начала позвоночным животным и ни в какое время своего существования не обнаруживает совпадения с каким-нибудь беспозвоночным. Постоянной же животной формы, которая относилась бы к типу позвоночных и обнаруживала бы столь малое гистологическое и морфологическое обособление, как зародыши позвоночных, вообще неизвестно. Следовательно, зародыши позвоночных при развитии не проходят никаких стадий, отвечающих (известным) постоянным животным формам.Вынужден опустить более развернутые пояснения. В итоге Бэр формулирует то, что впоследствии станет носить название «закон Бэра»:
Нельзя ли, однако, установить какой-нибудь общий закон для развития особи, обладающей всегда особой свойственной ей формой? Я думаю, что да, и попытаюсь вывести этот закон из следующих соображений. Зародыши млекопитающих, птиц, ящериц, змей, а также, вероятно, и черепах на ранних стадиях развития необыкновенно сходны друг с другом — как в целом, так и в развитии отдельных частей, столь сходны, что часто их можно различать только по величине. У меня имеются два маленьких зародыша в спирту, при чем я забыл в свое время опустить туда записку с названием формы, и в настоящее время из-за этого я совершенно не в состоянии определить даже класс, к которому они принадлежат. Это могут быть и ящерицы, и маленькие птицы, и совсем молодые млекопитающие, настолько совпадает друг с другом образование головы и туловища у этих животных, а конечности у данных зародышей еще совсем отсутствуют. Впрочем, если бы и они имелись, но на первой стадии образования, то и это ничего бы не могло нам сказать, так как ноги ящериц и млекопитающих, крылья и ноги птиц, как и руки и ноги человека развиваются из одной и той же основной формы. Итак, чем дальше уйдем мы в глубь истории развития позвоночных, тем более сходными друг с другом оказываются зародыши как в целом, так и в отдельных их частях. Лишь постепенно у них появляются особенности, которые характеризуют собою более крупные, a затем и более мелкие подразделения позвоночных. Таким образом, более специальный тип образуется из более общего.
Это находит себе подтверждение в развитии цыпленка в любой его момент. Вначале, когда замыкается спина, это только позвоночное и ничто более. После отшнуровывания от желтка, зарастания жаберных пластинок и появления аллантоиса зародыш представляет из себя позвоночное, которое уже не может жить в воде. Лишь позднее вырастают обе слепых кишки, появляется различие между конечностями и образуется клюв; легкие смещаются наперед, становятся заметны зачатки воздушных мешков, и вообще нельзя уже более сомневаться, что перед нами зародыш птицы. Эти особенности птицы в дальнейшем становятся еще более выраженными благодаря дальнейшему развитию крыльев и воздушных мешков, срастанию хрящей плюсны и т. д., и в то же время благодаря исчезновению плавательных перепонок становится ясно, что перед нами наземная птица. Клюв и ноги переходят из их общей формы в специальную, образуется зоб, а желудок еще раньше разделился на свои два отдела, появляется носовая чешуеобразная крышечка. Словом, зародыш получает особенности куриных птиц и, наконец, домашней курицы. Непосредственным следствием или, вернее, только измененным выражением всего сказанного выше будет положение: чем более отличны друг от друга две животные формы, тем далее в глубь истории развития нужно погрузиться для того, чтобы найти между ними сходство.
Когда мы отметили выше, что для нахождения сходства между двумя животными формами необходимо тем дальше проникнуть в глубь истории развития к его началу, чем более отличаются друг от друга эти формы, то тем самым установили в качестве закона индивидуального развития,
1) что общее каждой более крупной животной группы образуется в зародыше раньше, чем специальное, С этим вполне согласуется то обстоятельство, что форма пузыря является общей исходной формой, ибо что является для всех животных более общим, как противоположность между внутренней и наружной поверхностью?
2) Из более общего в области отношения форм образуется менее общее и так далее, пока, наконец, не возникает самое специальное. Это было показано уже выше на примере позвоночных, именно птиц, а также на примере членистых животных. Мы упоминаем здесь еще раз про данное положение, чтобы присоединить к нему, в качестве прямого следствия из него, следующие положения относительно задачи исследования.
3) Зародыш каждой животной формы отнюдь не повторяет при развитии другие животные формы, а, напротив, скорее обособляется от них.
4) В основе своей, значит, зародыш высшей животной формы никогда не бывает подобен другой животной форме, а лишь ее зародышу. Только благодаря тому, что наименее развитые животные формы недалеко уходят от зародышевого состояния, они обнаруживают некоторое сходство с зародышами высших животных форм. Таким образом, это сходство, если только наша точка зрения обоснована, ни в коем случае не есть производное истории развития высших животных, а лишь следствие организации низших.»
Почему же (неверный) биогенетический закон, кажется, на первый взгляд вытекающим из наблюдений:
«Так как зародыш постепенно образуется путем идущего все время вперед гистологического и морфологического обособления, то, конечно, в этом отношении он должен обнаруживать с менее развитыми животными тем большее сходство, чем сам моложе. Затем различные животные формы отличаются то больше, то меньше от своего основного типа. Тип же сам, конечно, нигде не выражен в полной чистоте, а только с известными модификациями. Поэтому совершенно неизбежно, что те формы, у которых животный характер выражен наиболее сильно, отличаются от основного типа больше всего. Дело в том, что во всех основных типах, если только я установил их правильно, наблюдается равномерное распределение органических элементов. Между тем, когда возникают господствующие центральные органы и особенно центральная часть нервной системы, по чему мы большею частью и измеряем более высокое образование, то это неизбежно должно значительно модифицировать тип. … Рыбы менее далеки от их основного типа, чем млекопитающие и особенно человек с его большим мозгом. Совершенно естественно поэтому, что зародыш млекопитающего более похож на рыбу, чем зародыш рыбы на млекопитающее. Если же видеть в рыбе не более, как мало развитое позвоночное (что, как мы видели выше, является совершенно необоснованным допущением), то, конечно, млекопитающее следует считать за более высоко развитую рыбу, и тогда вполне последовательно будет сказать, что зародыш позвоночного является вначале рыбой. Поэтому-то я и взял на себя смелость сказать выше (§ 1), что с господствующим взглядом на закон развития неизбежно связан взгляд о распределении животных в виде ступеней одного ряда».Не менее примечательно, что в те же примерно годы Бэр рассуждает насчет возможности происхождения человека от обезьяны. Сам он в такой сценарий не поверил, однако из текста следует, что такое допущение в начале 1830-х годов уже витало в воздухе, высказывалось как вариант, который можно обсуждать. Для специалистов, наверное, в том нет ничего неожиданного. Однако среди широкой публики происхождение от обезьяны прочно ассоциируется с Дарвиным, который его «придумал». Судя по всему, это не так.
1 Hаесkеl. Generelle Morphologie der Organismen. 1866.
Комментариев нет:
Отправить комментарий